Самый безумный из всех самых сумасшедших кинорежиссеров Японии, да, пожалуй, и всего мира Сюдзи Тэраяма
Тэраяма Сюдзи — японский кинорежиссер, поэт, драматург, писатель, фотограф.
Когда ему было 9 лет, мать переехала в Кюсю, чтобы работать на американской военной базе, в то время как сам он отправился жить к родственникам в город Мисава,. Тераяма пережил воздушные налеты, в результате которых погибло более 30 000 человек.
Поступил в престижный частный университет Васэда на педагогический факультет . Он изучал японский язык и литературу, но вскоре был вынужден бросить учебу из-за проблем с почками. Стал работать в баре в Синдзюку. Там и получил свое образование. Благодаря разговорам посетителей стал разбираться в скачках и боксе. Позже стал известен и как спортивный обозреватель. Впоследствии он писал в своих эссе, что через бокс и скачки можно познать жизнь гораздо лучше, чем через посещение школы и прилежную учебу. В те годы Тэраяма проводил время, сочиняя поэзию и прозу. В 18 лет стал победителем конкурса поэзии в стиле танка. Также изучал японскую литературу и западную классику. В особенности его впечатлил Лотреамон и его «Песни Мальдорора».
Сначала он работал над радиопередачами и постановками. Затем основал театральную группу «Тэндзе Садзики». Название группы взято из японского перевода фильма Марселя Карне «Дети райка».
Постановки труппы стали одним из ярких явлений японского андерграунда 1960—70-ых годов - авангардизм, экспериментаторство, интерес к фольклору, элементы ситуационизма, гротеска и эротического шоу. Труппа ставила спорные и неоднозначные спектакли, в которых поднимались социальные темы и пересматривались устоявшиеся взгляды. Тэраяма вовлекал в эксперименты самых разных людей — от подростков с улицы до поэтов.
Потом он пришел в большое кино со своим первым полнометражным фильмом «Томатный кетчуп императора». Своим режиссерским дебютом он позиционировал себя как ненавистника академического стиля в кинематографе. Эпатирующий фильм Тераямы Сюдзи предоставил самостоятельно ломать голову над щекотливым вопросом: так кто же, в конце концов, любит детей больше - педагог или педофил. Цензура оказалась перед дилеммой «запретить нельзя разрешить»: фильм был недостаточно пуританским для широкого проката, но при этом недотягивал и до откровенного детского порно.
Притча о восстании против диктатуры взрослых напоминает безумный абсурд. Дети… Повсюду дети как прожорливая саранча, облепившие ратушу, бульвары и памятники. Маленькие солдаты революции. В военной форме, в балахонах ку-клукс-клана, в надвинутых на брови касках и сигаретами в растянутых в усмешке пухлых губах. Камера хаотично выхватывает кадры взятого штурмом города: оцепленная улица, помеченный крестом дом, разлинованная на сектора будущих гетто мостовая, невольно подсмотренное мимоходом в окне изнасилование. В домах вместо чучел животных и статуэток - высушенные мумии любимых бабушек. Перевязанным веревками родителям уготовлена роль скелетов, обитающих в шкафах малолетних наполеонов. Взрослые, не повинующиеся детям, чрезмерно опекающие их - учителя, инспектора, авторы сказок - лишаются гражданских прав и обречены на каторгу в концлагере «Свекарак». Туфли Императора чистит языком его отец, скуку Императора развеивает игрой на скрипке его мать. Кетчуп, любимая еда Императора, объявлена национальным символом. Романтика ультранасилия, подкрепленная актами мародерства. Примерка власти, проходящая параллельно с конфискацией содержимого родительского гардероба. Мамина помада, букли париков и нашлепки накладных грудей, натянутые на несформировавшиеся тела как символ инфантильности желаний восставших. Конституция, вся суть которой способна легко поместиться в два основных пункта эдипова комплекса: уничтожь отцов и сделай наложницами матерей. Диктатура пубертата, утверждаемая потенцией эрегированных автоматов
Продолжал снимать безбашенные, жестоко авангардные и прекрасно сюрреальные экспериментальные фильмы, посвященные исследованиям вопросов памяти и прошлого. Многие выросли из противоречивых влияний молодежной контркультуры 1960-ых годов, критического осмысления западного воздействия на японское общество и богатых фольклорных традиций сельской Японии.
Фильм «Бросай читать, собираемся на улицах!» — это экранизация собственного авангардного театрального спектакля, поставленного годом ранее, в содружестве с экспериментальной труппой. Режиссер удачно перенес анархический дух пьесы с любительских подмостков на большой экран, последовательно воплотив в кино художественные идеи так называемых ситуационалистов. Это история японского подростка из неблагополучной семьи. Его бабушка страдает старческим маразмом, сестра любит своего кролика на грани сексуальной одержимости, а отец отводит юношу к проститутке, чтобы тот стал мужчиной. Пережив множество тяжелых жизненных ситуаций юноша разочаровывается в людях и собственной жизни. От ярости он сбегает из дома и оказывается на улице. Главная история фильма разбивается короткими рассказами различных людей, которые помогают сложить цельную картину явлений в обществе Японии в 1960-70-е годы.
Фильм «Лабиринт травы» вывернут в четвертое измерение. Молодой человек якобы блуждает в деформации времени, в которой аспекты его детства и взрослой жизни смешиваются вместе. В этой вымышленной стране он натолкнулся на женщину-ведьму, которая потеряна в лабиринте своего особняка, так же, как молодой человек потерян в лабиринте времени — и на некоторых уровнях, возможно, лабиринте своего подсознательного. Сцена за сценой следуют, подобно фрагментам пугающего кошмара или галлюцинации и не могут восприниматься логически. Режиссер погружает зрителя в эмоционально заряженный поток сознания. Его повествование - череда ярких вспышек, которая отнюдь не кажется связной. Сюжетную канву додумает каждый по своему усмотрению.
«Плоды страсти» - о молодой британке в Гонконге времен 1920-го года, которая попадает в бордель. Подвергаясь сексуальному насилию и фетишизму со стороны клиентов, она обнаруживает много новых чувственных желаний в мире запретного секса.
«Прощай, ковчег» - история, как в небольшой японской деревушке влюбленные поженились, несмотря на существующие предрассудки о тех, кто вступает в брак, являясь родственниками. По легенде у таких людей может родиться ребенок с хвостом. С этих странных событий и начинается невероятная история... В некотором роде аллюзия на «Сто лет одиночества» Гарсии Маркеса. В своей любимой, причудливо-гротескной эстетике, смешивающей скромное очарование японской деревни с изысканностью национального театрального искусства режиссер погружает в безвременье. Поток разрозненных эпизодов, кипящих, страстных, фееричных и сексуальных очаровывает и заставляет задуматься.
«Пастораль. Умереть в деревне» - аудиовизуально изощренная, фантасмагорическая, сюрреалистическая, экспрессивная и гипнотическая поэма о творчестве как течении и сплетении памяти и воображения, позволяющем познавать мир и себя, путешествовать во времени и окунаться в небывалые пространства. История юноши, живущего с матерью в сельской местности и собирающегося покинуть родной очаг с замужней соседкой, оборачивается кинематографической иллюзией, порталом в подсознание. Проникая в него, режиссер подстрекает себя к матереубийству, что, как и побег из дома, как насильственный акт, является ритуалом, мистическим обрядом вступления во взрослую жизнь.
Этот фильм Тераямы, несмотря на всю его, едва ли не шизофреническую, отрывистость и нервность, вполне можно поставить в один ряд с «Восемь с половиной» и «Амаркордом» Феллини, «Зеркалом» Тарковского, «Древом жизни» Малика. Это глубокое и искреннее погружение в закоулки души автора, который весьма откровенно рассказывает о себе. Изысканная стилистика, гармония света и яркость красок не самоцель, а прилагающийся бонус.
Страсть Сюдзи Тэраямы к боксу, часто проявлявшаяся в его романах, нашла свое окончательное воплощение в его фильме «Боксер». В середине своей карьеры, находясь в прекрасной физической форме, боксер задумывается над тем, как много насилия в этом виде спорта. Во время одного из поединков он неожиданно перестает сопротивляться и позволяет сопернику избить себя, после чего навсегда уходит из бокса. Как будто этого еще недостаточно, он оставляет жену и ребенка, и живет на съемной квартире вместе со старым, больным псом, который, как и он сам, постепенно теряет зрение. Годами позже судьба сводит его с молодым, амбициозным боксером, во что бы то ни стало желающим добиться успеха.
«Песни Мальдорора» - фэнтези, серия необычных изображений, вдохновленных поэтическим романом графа де Лотреамона «Песни Мальдорора».
Все творчество Тэраямы отличают самобытность, буйная фантазия, провокационный тон, богатство поэтических ассоциаций, интеллектуальная полемичность и заостренность в сочетании с жесткой оппозицией академизму; пристрастие к ярким визуальным и театральным эффектам; частое обращение к насыщенной, а иногда и гротескной эротической образности; значительная роль, уделяемая материнской фигуре и темам, связанным с «эдиповым комплексом»; критическое отношение к пережиткам феодального общественного устройства, парадоксально перемежающееся с ностальгией по уходящему в прошлое традиционному укладу деревенской жизни.
Его работы не оставляют равнодушными, только крайние проявления эмоций.
Приятный бонус. Исао Ямада, вдохновленный фильмами Сюдзи Тэраямы, посвятил фильм «Одиссея души» этому замечательному японскому символисту. Получилась изысканная сюрреалистическая драма с элементами эротики.